Автор: Вадим Рутковский
«Высокая комедия в нижнем белье»
Почти три часа без антракта, с барочной музыкой и хулиганскими выходками, заставившими администрацию легендарного парижского театра предупредить «чувствительных» зрителей! Фривольный французский спектакль выдающегося немецкого режиссёра продолжает проект TheatreHD.
На исторической сцене Comédie-Française, соединённой с партером зала Ришелье длинным и узким подиумом, – дикий дикий пляж, остров, по которому рыщут гориллы, выкапывающие из песка человеческие останки. Впрочем, остров окажется вполне обитаемым – страной Иллирией, граждане которой присутствия обезьян почти не замечают. Останки же очевидно принадлежат жертвам кораблекрушения. Слава богам, море прибрало не всех, близнецы Виола и Себастьян выжили, но оказались разлучены. Пока Себастьян (Жюльен Фрисон) скитался в компании преданного друга-моряка, Виола (Жоржиа Скалье), выдав себя за юношу Цезарио, поступила пажом к герцогу Орсино. И оказалась вовлечена в историю безответной любви герцога к даме Оливии (Аделин д’Эрми), чьё сердце невольно покорила сама (полагаю, что подробнее пересказывать сюжет популярной комедии Шекспира нет нужды). Выпустив в прологе обезьян, Остермайер вольно или невольно цитирует фильм Кубрика «2001: Космическая одиссея» – и заявляет темой спектакля рождение мира из хаоса.
Остермайер – опытный, деятельный, крайне востребованный режиссер, руководитель берлинского театра «Шаубюне», в особых случаях работающий за границей. Нам повезло – в Театре Наций он ставил «Фрёкен Жюли», переписанную Михаилом Дурненковым (и не менее полудюжины его работ разных лет гостили в Москве на фестивалях NЕТ и «Территория»). Шекспир тоже изрядно переписан французским драматургом Оливье Кадьо: актуализация текста входит в обязательную творческую программу Остермайера. Что вовсе не означает непременного переноса действия в современность;
«Двенадцатая ночь» играется в абстрактных декорациях «острова везения» и несколько вызывающих костюмах, оборачиваясь бравурной сказкой об утопии, где голос тела звучит громко и отчётливо – и к нему прислушиваются.
Горилл легко прогоняет герцог Орсини (Дени Подалидес), желающий понежиться под звуки музыки; и Остермайер начинает спектакль с того, чем заканчивает свой «Сон в летнюю ночь» Кирилл Серебренников, – с мадригала Монтеверди Lamento della ninfa в исполнении контратенора Поля Фигье. Высока вероятность, что Остермайер «Сон» видел – Седьмую студию и театр «Шаубюне» связывают давние отношения, и премьера «Отморозков» была именно в Берлине, на фестивале F.I.N.D. Но даже если это случайность, то всё равно показательная: диалог между художниками идёт поверх времени и расстояний. Эстет Орсини испытывает оргазмическое удовольствие от пения, что Подалидес играет как клоунаду. Вообще, барочную возвышенность, весь этот небесный amor Остермайер постоянно уравновешивает площадным фарсом – и тут ему в помощь не только штатные шекспировские шуты, сэр Тоби (Лоран Стоккер) и сэр Эндрю (Кристоф Монтене) с одной стороны и Мальволио (Себастьен Пудеру) – с другой. Все герои щеголяют в дезабилье, напоминая и пляжных бездельников, и жертв стихии, потерявших штаны в пучине морской, и клоунов-беспредельщиков. Этот странный фэшн располагает к свойской, полудомашней атмосфере общения – и друг с другом, и с залом (подиум – отдельное испытание для французских актеров, не привыкших к такому близкому контакту с публикой; понятно, что «Комеди Франсез» – не Малый театр, но всё же меру в экспериментах здесь знают). В Иллирии не церемонятся и не стесняются, разве что вечно безмятежный в силу блаженного слабоумия Эндрю может оробеть перед навязанной товарищами дуэлью; но в изъявлении чувств здесь идут по прямой, без умолчаний.
До просмотра можно было предположить, что Остермайер, следуя социальной повестке дня, сконцентрируется на гендерных вопросах. Интервью с участниками спектакля, предваряющие видеотрансляцию, располагают к такой трактовке: и Жоржиа Скалье, исполнительница роли Виолы, говорит, что Остермайер просил играть не девушку, изображающую юношу, но третий пол. И Дени Подалидес упоминает, что в полулегендарной Иллирии, древнем балканском государстве, однополые браки считались нормой вплоть до средневекового закручивания гаек.
Получилось же про гендер и его метаморфозы не как в газетах; куплеты Остермайера обошлись без злободневности.
А томный плотский финал с игрой полов можно – чтобы без спойлеров – пересказать словами песни Муджуса: «Поменяли полюса, сошли с орбит однажды прочь. Не запомнил адреса, губы перепутал».